Поэзия ушла с площадей, оставив на истоптанных тротуарах скупые обрывки причастий прошедшего времени. Ушла, не выдержав масс-ора: нас язычески много на фоне чудовищной разобщенности. Но что это меняет по сути? Уходы так же присущи ее самобытному характеру, как и возвращения с переодеваниями.
      Когда начинаешь писать стихи в 33 года (одни утверждают, что безнадежно поздно; другие - что позвал Бог), то есть огромный соблазн сбиться с исповедальности на проповедничество, а с последнего - на неискренний тон и чрезмерную эмоциональность. Особенно когда молитвы обмирщали, а небо дипломатично молчит; когда сам человек здесь и сейчас, на грани отречения, становится высшей идеей.
      Постмодерн - это терроризм против личности как таковой. Сколько напряженной борьбы, сколько жертв и искренней боли, немотств и глубокой усталости! Но если остаться равнодушным, в принципе, возможно, то остаться в стороне, учитывая глобальность происходящего, невозможно. Остается - участвовать: активно или пассивно, но участвовать. В идеале - взяв при этом лучшее, что постмодерн может дать. Как когда-то взяли от классиков, символистов, футуристов... Как и должно, в общем-то, быть. А насчет того, что уже всё и обо всём сказано (люблю скептиков за смелость!), то как может быть сказано всё о том, что только в диалоге и раскрывается? Причем, в бесконечном.