Интеллектуально-художественный журнал 'Дикое поле. Донецкий проект' ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ Не Украина и не Русь -
Боюсь, Донбасс, тебя - боюсь...

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня среда, 09 октября, 2024 год

Жизнь прожить - не поле перейти
Главная | Добавить в избранное | Сделать стартовой | Статистика журнала

ПОЛЕ
Выпуски журнала
Литературный каталог
Заметки современника
Референдум
Библиотека
Поле

ПОИСКИ
Быстрый поиск

Расширенный поиск
Структура
Авторы
Герои
География
Поиски

НАХОДКИ
Авторы проекта
Кто рядом
Афиша
РЕКЛАМА


Яндекс цитирования



   
«ДИКОЕ ПОЛЕ» № 14, 2009 - СЛЕДЫ НА ВОДЕ

Лаврентьева Елена
Наташа



«Я отношенья выяснила все»

 

Я помню её двадцатилетней. Крепкой, статной, прямой. От волос её, светло-золотистых, казалось, исходило сияние. Не красавица, но хороша. Те, кто знавал её позже, удивятся, возможно, нарисованному мною образу. Бледной, худой, угловатой станет она потом. Воспоминания мои о ней будут отрывочны. Несколько эпизодов, которые, как мне думается, дают представление об ее натуре. Точно я не помню, когда её рассмотрела. Она была студенткой филологического факультета и посещала литературное объединение при Донецкой писательской организации. Думаю, это было самое демократическое из всех существовавших литобъединений. Потому что его возглавляли два чудака, идеалиста, простофили — ветеран, но вечно молодой, Борис Леонидович Радевич и аз, грешная, недавно принятая в Союз писателей СССР. Мне очень нравился облик Наташи Хаткиной. Что касается стихов, то впечатления большого они вначале не производили. Да и не выносила она их на обсуждение, так сказать, не удостаивала. Самолюбие и гордыня в ней ощущались. Тонкость и ранимость были спрятаны глубоко. Дерзающих авторов было много, некоторые писали романы. А так как моей обязанностью было читать и анализировать, то я утопала в произведениях. Борис Леонидович занимался организационными вопросами: приглашал интересных людей, председательствовал и так далее. К счастью, два автора из литобъединения — Авцен и Свенцицкий — умели великолепно анализировать. Охотно это делали. Дополняли картину другие авторы. После них мне оставалось только подвести итог.

Помню, возник некий шанс напечатать стихи членов литобъединения в журнале «Донбасс». Стихотворение Натальи начиналась строкой «Шар розовый, шар голубой…» Оно было сделано вчерне. Какое-то содержание в нём билось, не находя выхода. Мне казалось, свет забрезжит, если поправить одну в середине совсем невнятную строчку. Я сказала об этом Владимиру Авцену, передавшему стихи. «Да, — ответил он, — мы ей говорили. Но она ничего не будет править». Крайность, — однако, — та, что лучше своей противоположности, так я думаю. Публикация тогда не состоялась. Другой характерный эпизод. Встреча с литобъединением Макеевки. Что-то вроде состязания. В конце, завершая вечер, руководитель Макеевского литобъединения Николай Хапланов, как гость подводивший итог первым, гордо сказал: «А Макеевка-то оказалась сильнее». Я удивилась: «Неужели? Вспомните хотя бы превосходное стихотворение Наташи». Говоря это, я непроизвольно на нее взглянула. В лице — ни дерзости, ни высокомерия. Выражение нежно благодарное, как у ребенка, избежавшего обиды. Тогда, кажется, и мелькнула у меня мысль, что атмосфера соперничества Наташе была нужна, чтобы сосредоточиться, сделать победный выбор. И, думаю, чтобы совершенствоваться в творчестве. Она высоко ценила свою личность, свою индивидуальность. «Замкнула слух», говоря словами Ахматовой. Такая позиция была наилучшей в семидесятые годы, годы нивелирования и обезличивания.

Они, эти годы, вспоминаются мне лично как самые печальные. Над каждым твоим написанным словом словно стоит надзиратель. Не был пропущен третий мой, подготовленный к печали, сборник. Более зрелый, как я полагала, чем два предыдущие. Обсуждение рукописи на писательском собрании превратилось в осуждение моих индивидуальных качеств. Была неприемлема я, с моими темами, переживаниями и настроениями. Я только и сказала, с предательскими слезами на глазах, что лучше не писать совсем, чем так, как мне советуют. А я-то надеялась, что смогу оградить третий сборник, в силу большего его совершенства, от грубого вмешательства в текст. Жизнь опровергла мои мечтания. С этого момента стало возрастать во мне желание, оборвать все внешние связи, уйти в себя, в том числе, избавиться и от тяготившей уже меня общественной нагрузки. И даже после того, как сборник, изувеченный, вышел. С редактированием, ломавшим меня.

Случай представился не скоро. Истекал восьмой год нашей общественной с Борисом Леонидовичем работы. Всякое литературное сообщество всегда разделяется на группы. В каждой — свой лидер, свои пристрастия. Центром одной группы была Наташа. На одном из заседаний парни из ее окружения устроили скандал: вышел некто и стал читать матерные стихи. Я увидела, как бледнеет и почти теряет сознание старик — Борис Радевич. Обычно он председательствовал. Пришлось мне брать бразды в свои руки. Я сказала несколько спокойных слов, но достаточно выразительных, должно быть. И компания удалилась. Под возмущенные возгласы другой части сообщества.

А, надо сказать, именно к этому времени была выделена писательской организации ставка для руководителя литературного объединения. Мы работали бесплатно. Поэтому шум вокруг выходки поднялся большой. Претендентами. Я и Радевич — чудаки, идеалисты и простофили — благородно ушли. Никто нам, естественно, спасибо не сказал. Только обком комсомола, к его чести, наградил грамотами. Радевич был оскорблён, переживал. Даже хворал. Я ощутила лишь большое облегчение. Лет на десять Наталья выпала из моего поля зрения. (Я заметила, что в наших отношениях обозначились десятилетние циклы). И появилась в 1990 году. На писательском съезде. Мы сидели рядом, сотрясаемые одной дрожью негодования. Брань, которая лилась с трибуны на наши русские головы, притиснула нас друг к другу. Меня самым натуральным образом тошнило. Наталья говорила: «Надо гавкнуть». Как? Если на трибуну поднимались только по списку. Всё было схвачено. Наталья сказала: «А три минуты, дающиеся на реплику?» Вечером в номере Вадима Константиновича Пеунова, старейшины, наше трио обсудили этот проект. И вот на следующий день мы садимся в первом ряду. Наталья надела короткую юбку, чтоб видны были коленки. Мужчины в президиуме не оставили этого без внимания. Во всяком случае, председательствующий, посматривал. Наталья попросила слова для реплики. И тут меня затошнило опять. Я вышла, а когда вернулась, она уже поднималась на сцену. Я опустилась на первое сиденье у бокового входа.

Ах, как жаль, что никто не записал ее краткую речь. (Прочтенное в заключение стихотворение опубликовано). Пять-шесть предложений, выверенных и взвешенных, — содержала ее речь. Она была о том, что ораторы, проклинающие прошлое, были сами ныне этим прошлым. На беско- нечные вопли о том, как приходилось писать под принуждением, Наталья сказала: «Не понимаю. Убить человека можно, но заставить писать — нельзя». А стихотворение было великолепным опровержением навязываемых во всех выступлениях постулатов расизма.

 

Скажи, что делать мне, Тарас,

Коль в жилах у меня слилась

Давида кровь и кровь Богдана,

И кровь хромого Тамерлана?

 

Зал возмущенно зашумел. Председатель поднял руку: «Будем толерантны», -сказал. Недаром засматривался на коленки. В этом смысле все мужчины толерантны. Наталья, своим тонюсеньким голосом перекрывая шум, завершила выступление, глянула в зал, увидела, где я сижу, и направилась прямо ко мне. Сориентировалась. При таком-то волнении. Я её зауважала. «Ну, как?» — «Замечательно! Лучше не скажешь!» — ответила я. — «Слава богу!» И тут мы увидели идущего в нашу сторону Бориса Чичибабина. Он порывисто пожал ей руку и удалился. «Значит, всё и в правду правильно, раз Чичибабин одобрил», — успокаиваясь, удовлетворённо сказала Наталья.

 

В следующем цикле был мой юбилей. Глаза б мои не видели юбилеев. Я отказалась от официального празднества. Что за радость выслушивать обязательные похвалы. Но Наталья решила иначе. Со Светланой Заготовой организовала вечер по юмористическому сценарию. Веселилась, и с нею — публика, мои читатели. Закончился вечер преподнесением школьниками с Пролетарки, во главе со своим директором школы Валентиной Ивановной Савенко, огромного торта. И столько было в Наташе энергии и веселости, что мне казалось, её хватит на два века. В 1999 году у неё вышел сборник «Лекарство от любви». В подаренном мне экземпляре надпись: «С по — чтением!» Рецензию я писала с большим удовольствием. Она была напечатана в газете «Донецкий кряж». Там я в те годы сотрудничала. Я радовалась мастерству, и, тем более — что с огорчением и досадой наблюдала, как не требовательными становятся к себе многие даже профессиональные поэты. В заглавие я вынесла строку Наташи из одного её стихотворения: «Я отношенья выяснила все». Могла ли я думать тогда, какой печальный смысл приобретет строка через десять лет. Выяснила всё и ушла из жизни в возрасте зрелости, когда можно было ожидать свершения самых больших и глубоких замыслов. Сознание моё никак не хочет с этим примириться. В канун 2009 года, ровно в полночь она мне позвонила. Я удивилась. Наши контакты стали редки и суховаты. И происходило это не по моей воле. То высокомерие, то дружелюбие ощущала я по отношению к себе. Поэтому и не ожидала никак её звонка. Теперь меня не оставляет ощущение, что она чего-то ждала от меня. Что-то я не услышала в промежутках между словами.

 

Осень без Натальи

 

Зачем я лгу ?

Меня ведь не любили…

                 Наталья Хаткина «Сочельник»

 

Осень без Натальи настала.

Без насмешливой и усталой.

Без заносчивой и колючей.

Лета лик задернулся тучей.

 

Золотится сентября тропинка.

Где же ты, Наталья сентябринка

Не найдёт сентябрь своей Натальи.

Пусто в золотой исповедальне.

 

Наступила осень без Натальи.

Стала осень чуточку печальней

Без Натальи, доброй и не очень.

Догони её скорее, осень,

На тропе, засыпанной листвою,

На дороге в царство золотое.

 

Осень — вдохновение поэта.

Потому-то на исходе лета

И ушла Наталья к ней навстречу:

Без любви дышать бывает нечем.

 

 

26.10.2009



КОММЕНТАРИИ
Если Вы добавили коментарий, но он не отобразился, то нажмите F5 (обновить станицу).

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!
Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий*

Осталось символов

  При полном или частичном использовании материалов ссылка на Интеллектуально-художественный журнал "Дикое поле. Донецкий проект" обязательна.

Copyright © 2005 - 2006 Дикое поле
Development © 2005 Programilla.com
  Украина Донецк 83096 пр-кт Матросова 25/12
Редакция журнала «Дикое поле»
8(062)385-49-87

Главный редактор Кораблев А.А.
Administration, Moderation Дегтярчук С.В.
Only for Administration