ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня среда, 24 апреля, 2024 год

ДОНЕЦК:

ИНТИМНАЯ УРБАНИСТИКА

В качестве названия своей рецензии я неслучайно предлагаю пере- фразированный заголовок лиричной зарисовки Юрия Андруховича — «Мала інтимна урбаністика».

Книга известного донецкого журналиста Евгения Ясенова «Прогулки по Донецку» представляет собой именно такой подчеркнуто личностный, почти интимный опыт познания родного города. Во-первых, это взгляд одного прогуливающегося по городу человека, не претендующего ни на объективность критериев отбора лю- бимых мест, ни на полноту информации, ни на ее историчность, ни на «Чему учит эта книга? (почему-то основные вопросы во время презентации книги вращались именно вокруг этой давно уже проржавев- шей оси). Во-вторых, знания и историю здесь заменяют «истории», тоже очень личные, приходящие от спутника — по каждому району своего, другого, не столь- ко специально выбираемого, сколько са- мим Донецком подсказанного, а то и по- даренного. А в-третьих, главная личность здесь именно он — Донецк, как будто сам нехотя (а иногда и явно кокетничая и хва- стая) рассказывающий свои байки, истории, анекдоты.

Именно с образом говорящего Донецка, по-моему, и связана главная особенность книги Евгения Ясенова. Эта книга — мифология нашего все более и более активно мифологизирующегося города. Общеизвестно, что миф такого уровня, например, миф города или страны — знак не мертвого, устаревшего, но прямо наоборот — живого, становящегося, обрастающего живой плотью особого (а почему бы и не донецкого?) характера, фолькло- ра, собственного лица, в конце концов. По большей мере Евгений Ясенов и пытается разглядеть и набросать портрет этого странного города, при- нарядившегося в белый верх и черный низ знаменитых донецких линий, отражающегося в своих мини-копиях: характер Смолянки, лицо Кали- новки — Земли Иной, кулак Ветки, шарм Путиловки, стиль Боссе, норов Текстильщика, фантомы донецких кладбищ…

Требовать от такого мифологически-обобщающего взгляда автора точности исторических деталей, да и достоверности, скорее всего, неу- местно. Можно набросать в огород автора много заслуженных упреков в замеченных неточностях: и Василий Миронов жил не на том перекрест- ке — кварталом ошиблись; и с названием улицы Университетской и соз- данием бульвара Пушкина не совсем так дело обстояло; и Белый дом в книге-то горисполком, то облисполком; и «морда правды» — легенды и мифы Древнего Рима, а не Древней Греции; и аплодисменты дирижеру не в том месте; и несправедливо зачем-то сразу про всех донецких театралов: «Завсегдатаи, отчего то, принадлежали в основном к медицинской ин- теллигенции. Достаточно ходило технической интеллигенции, которую чистоплюи-гуманитарии привыкли обвинять в бескультурье», да и мало ли что еще…

Но это совершенно не главное. Во-первых, ощущая «неладное», несо- впадающее с моими впечатлениями и сведениями, я ринулась советовать- ся со знающими людьми — старожилами столицы Донбасса, со справочни- ками и путеводителями. Почему я не делала этого раньше? Риторический вопрос…

Как и положено настоящему публицисту, Евгений Ясенов меня, как и любого своего читателя, по-хорошему спровоцировал, увлек, заставил захотеть узнавать больше, вспоминать рассказанное и виденное в детстве, сравнивать, — и, читая, то спорить и яростно не соглашаться, то радостно и гордо кивать: «Это и я помню, слышала, знаю». Поэтому скромности авто- ра, обозначившего на презентации свой жанр как псевдо-публицистику, не разделяю. Провокативность, как известно, один из существеннейших признаков хорошей публицистики, а жанры путевых заметок, этюдов, прогулок давно известны именно как классика публицистики.

Вот, ребята, смотрю я на вас и думаю —

как все-таки хорошо, что мы из одного города.

Евгений Шварц, «Убить дракона»

Главное в этой небольшой книжечке (карманной и в этом смысле тоже очень личной, своей) для меня все-таки другое, снова возвращающее к ее мифологичности. Судя по мифологии Донецка (вспомним горняцкий характер; шахтерскую гордость; «донецким Киев не указ»; «Донецк — город не первый, но и не второй»; «Донбасс никто не ставил на колени…»;

«Через поражения и побед крушения шел к победам радостным наш род- ной «Шахтер»; «Врагам киркою по зубам…»; «Донбасс порожняк не гонит» и т. п.), этот город — подросток со всеми свойственными ему протестными комплексами. Тинэйджер, постоянно желающий что-то доказывать дру- гим, дружащий против кого то, ни к кому не поворачивающийся спиной, настороженный, презирающий любой авторитет и пафос, не доверяющий никому и при этом неимоверно нуждающийся в любви. Поэтому и девуш- ки у него — самые красивые, и роз — больше всего, и бандиты — самые глав- ные, и люди — самые трудолюбивые, кормят всех остальных, и веселиться умеют только здесь, ну и пить, соответственно, тоже… Неважно что это — хорошее или плохое, лучшее или худшее, главное — чтоб самое-самое и чтоб больше ни у кого такого не было.

Даже научные и официальные источники часто у нас пишутся с тем же задором. Например, в справочнике-путеводителе «Донецкая область» читаем: «Официальной датой рождения нашего города значится 1869 год, связанный с началом строительства металлургического завода. Но первые шахты здесь начали добывать уголь значительно раньше строительства завода, а осваивать берега Кальмиуса начали запорожские казаки еще с конца ХVII века, поэтому точный возраст нашего города еще предстоит определить». Вот так — знай наших!

И у Евгения Ясенова сразу же встречаем признание в донецком «хи- тром психологическом приеме»: «если боишься обвинений, атакуй собе- седника откровенностью. Так что уж лучше сразу признаться: ну нет у нас приличной исторической части». Такой наш ответ Чемберлену! Дальше больше, причем буквально — чем дальше в донецкие дебри, тем жестче и серьезней уже не детский протест: «в местах, куда мы идем далее, за само слово „е-мейл“ можно получить по физиономии»; прогуливать гостей го- рода рекомендуется по Университетской, «начиная именно с „зеленого“ отрезка. Им желательно и заканчивать…»; на Александровке «дело не в за- пахе шлака, витающем повсюду, — дело в неосязаемых молекулах задорной агрессии»; «малодушие на Ветке — хуже, чем смерть»; кто на Калиновке «не был обманут ни разу, тот не знает жизнь»; на Путиловке «путешествие по поселку гарантировало приключение, по сравнению с которым „Выход дракона“ Брюса Ли — просто драка подушками». А «дух Смолянки — это чувство локтя, помноженное на коллективный разум. Это готовность объ- единиться ради общего дела и совершить его по-житейски мудро», — эта ода инкорпорированности мне особенно симпатична как уроженке этой самой Смолянки, хотя и «пример того, как надо „делать всех“, показали мальчишки поселка Путиловка. В 1971 году они победили в знаменитом Всесоюзном турнире „Кожаный мяч“. А ведь „футбол в Донецке — больше, чем культ, это — коллективное безумие“.

И ничего не меняется от юзовских и сталинских до самых ново- донецких времен — главной задачей остается „сделать всех“. Новые време- на — новые легенды и мифы, но про то же: „Говорят, один донецкий набоб недавно побывал в Париже и, увидев 59-этажную башню Монпарнас, сказал: „Хочу!“ Через 5 лет, не сомневайтесь, у нас будет своя башня Монпарнас: Донбасс порожняк не гонит“. И, наверное, именно потому вполне верится, что на стене одного из донецких кладбищ можно прочитать надпись „Мы за Януко…“ Кто писал, почему не дописано?», — грустно шутит автор донецких прогулок.

Кстати, многие шутки книги тоже понятны, скорее, только дончанам. Ну, что-то типа «Вдоль ровных, как Пиккадилли, улиц Александровки стали возникать строения, называемые на чистейшем британском наречии — hibara»; «Слова Дегтярева, как известно, обладали волшебной силой — куда там Мерлину!»; «Раньше на бульваре Пушкина был „Рыбак и охотник“, а сейчас — остался один Рыбак» или «О ком еще с трибуны областного совета один региональный руководитель мог сказать почти всерьез: „Каждое второе яйцо в области — это яйцо Звягильского“?» Так что книжечка прогулок — еще и проверка, своеобразный мифологический код, маркировка «своих» в отличие от «чужих», которые не все поймут, да им, может, и не нужно, раз не очень интересно. Снова вспоминается дет- ское «Не очень-то и хотелось», но ведь «Донецк — не Киев, донецким Киев не указ»…

И вообще: «Зато, как говорится в известном анекдоте про армянское радио, у нас самые красивые в мире женщины. Будем отличаться от про- чих городов именно этим, а не какими-то там каналами с гондолами. Из- вините за выражение».

На волне такого юношески-полемического задора и самая мифоло- гическая глава книги Евгения Ясенова — о прямых британских корнях Юзовки-Донецка, о непосредственных (прямо с детской непосредствен- ностью) соответствиях Лондона и Донецка, — выглядит вполне логично и представимо.

Ведь если всерьез, то абсолютной правдой звучат слова этого пост- скриптума: «Это постоянный, невидимый глазу нерв. Это взгляды испод- лобья. Это серьезный человек, делающий предложения, от которых невоз- можно отказаться. Это пассионарные этнопартизаны. Это Донецк, пацан! This is London, buddy!»

Я родной город всегда воспринимала именно таким — задиристым подростком, знающим меру шутке и серьезу (иногда он до страшного, до мрачности и беспросветности серьезен), и мне показалось, что мое ощу- щение совпало с общим настроением «Прогулок по Донецку», подтверди- лось его многими картинами и историями, за что автору особая донецкая искренняя благодарность.

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов