Роман Ясюкевич – тоже из Ижевска. Его небольшие рассказы и эссе передают ощущение мира как очень теплого и большею частью уютного, в котором вольная фантазия смотрится не фантазией, а живой реальностью: мало ли что может случиться в нашей изменчивой действительности, да еще в провинции, в такой ее глубинке, куда, как известно, хоть трое суток скачи – все равно не доскачешь…
Елена СОЗИНА, ЕКАТЕРИНБУРГ
ЗОЛОТЫЕ СЕМЕЧКИ ПРИКАМЬЯ
Приготовления совершались в тайне. Целую неделю специально подобранные люди ходили по городу, закупали семечки, разговаривали торговок. Причем, тех, что помоложе, игнорировали, общаясь исключительно с пенсионерками. Спрашивали о чем попало: давно ли в «семечном бизнесе» и кем были до пенсии, и все такое прочее. Старушки, по большей части, попадались словоохотливые, а их истории были удивительно похожи одна на другую. Так что к концу дня у специально подобранных людей возникало ощущение, будто их мозги затекли, словно отсиженная нога. Тогда они обрывали очередную старушку на полуслове и уезжали в штаб-квартиру, где сдавали пронумерованные пакетики с семечками и вкратце объясняли, где и у кого куплено.
А началось все с ошибочно прочитанной надписи на упаковке майонеза. Вместо
«Золотая семечка. Провансаль» Леша Костин, молодой сотрудник рекламного
агентства, прочитал: «Золотые семечки Прикамья». Позже в курилке он рассказал
об этом и в шутку предложил: «А давайте устроим конкурс, типа конкурса
красоты, на самые вкусные семечки в городе? Не, в самом деле! У меня приятель
в Краснодарском крае подсолнухи выращивает, так он сюда вагонами семечки
поставляет. Пробовал с Чебоксарами завязаться, но там их почти не брали,
а у нас влет расходятся...» Тему поддержали. Повспоминали, как в детстве
любили «лузгать семушки», да и сейчас, нет-нет, да и прикупишь бумажный
«фунтик» у бабульки: погрызть вечерком у телевизора. Или солененьких к
пиву. Рецептами обжарки поделились. Ведь кто как: кто на сковородке, кто
на противне. И где лучше: на электроплите или газовой. Впрочем, можно и
в микроволновке, но в три приема, иначе пересохнут или взорвутся. И что
интересно – отметили – свои подсолнухи в Среднекамске вызреть не успевают:
семечки остаются мягкими и мучнистыми, а вот надо же – на каждом углу старухи
с мешками и нарочно маленькими стаканчиками. «У меня соседка торгует, так
мать говорит, она по пять-семь тысяч в месяц загребает». «Ну, не всем же
бутылки по помойкам собирать. Хотя насчет семи тысяч ты загнул!» Даже заглянувший
в курилку шеф ненадолго присоединился к разговору – в общем, обычный треп
в рабочее время. Недавно так рекламную концепцию для накопительного пенсионного
фонда обсуждали. Даже плакатик нарисовали: координатные оси X-Y и по параболе
гробики. Вначале крохотные, а потом все больше, больше.
Так бы и забылось, но тут случились выборы мэра. В агентство приехало доверенное лицо одного из наиболее вероятных кандидатов, и шеф, не зная, чем еще прельстить потенциального заказчика, ляпнул о конкурсе семечек. Доверенное лицо впервые проявило интерес: «Ну-ка, ну-ка, отсюда и поподробнее?» Шеф поймал кураж и с ходу описал конкурс, будто не один день идею обдумывал. Он это умел. Причем мог говорить в любом стиле: и пространными периодами партийно-хозяйственного актива времен социализма, и лапидарными арготизмами новорусской речи. Доверенное лицо на протяжении всей речи довольно кивало головой. Да, в этом таки есть изюминка. Это что-то новенькое. На этом можно играть. Тем более, что действующий мэр повсюду кричит о запрете на уличную торговлю. Мол, налоги, мол, антисанитария. А кому, если разобраться, бабки мешают? В смысле, старушки? И ментам приработок. Да я и сам, улыбнулось доверенное лицо, бывает, покупаю стаканчик-другой, хотя печень и пошаливает. Нет, хорошая идея, мне лично нравится... «...А потом – дискотека», - закончил шеф.
«Только вы это, - предостерегло доверенное лицо, - не торопитесь. Чтобы пародией не выглядело». «Понимаю, - важно поддакнул шеф, - Уважение к сединам». «Вот-вот. И как они себя на сцене поведут? Контингент-то непредсказуемый». «Понимаю. Со всей тщательностью подойдем».
Доверенное лицо позвонило в тот же вечер: «По нашему разговору. Добро получено. Действуйте».
На первом этапе подготовку решили провести без лишнего шума. Надо было точно убедиться, что подобный конкурс возможен. Специально подобранные люди заводили с торговками осторожные разговоры. Некоторые реагировали весело: «А что? Я всю жизнь на Доске Почета провисела, глядишь, на старости лет опять в передовики выбьюсь!» Таких брали на заметку.
Наконец, информацию о грядущем конкурсе «Золотые семечки Прикамья» скинули в газеты и на местное телевидение. День-другой было тихо, а потом «Вечерний Среднекамск», печатный орган действующего мэра, разразился гневным фельетоном «Шелуха или как заработать дешевую популярность» с комментариями главного санитарного врача города и, почему-то, главного архитектора. И машина закрутилась.
Леша Костин, назначенный главным организатором и, в случае провала, главным стрелочником, несколько раз даже ночевал в конторе: статьи в дружественных кандидату газетах, репортажи на принадлежащем кандидату телеканале, переговоры с возможными спонсорами... «Это всегда можно будет подать как неполитическую акцию. Никакого риска!» «М-да? Ну, ладно. А мой рекламный плакат на сцене будет?» «Обязательно!» «Хорошо. Завтра к десяти подъезжай». И Костин возвращался в офис, отягченный коробкой с залежалой косметикой, спонсорским призом финалисткам.
Для проведения конкурса арендовали Дворец Культуры Кирпичного завода. Помпезное строение стиля «ампир во время чумы»: с колоннами, лепниной, барельефами. Полукруглую сцену украсили воздушными шарами, на тюлевый задник повесили вырезанные из пенопласта подсолнухи, вкрутили лампочки в прожектора рампы и в главную люстру. Осветитель ДК предлагал разные спецэффекты, вроде стробоскопа и зеркального шара, но Костин отверг. Для фонограммы взяли песни советских композиторов в исполнении Майи Кристалинской и Льва Лещенко. Программу составили по принципу китайской кухни: все в одном. Детский танцевальный ансамбль, команда КВН зооветеринарного техникума, семейный фольклорный дуэт и тому подобное. Вести вечер наняли актера местного кукольного театра, алкоголика и чревовещателя. А для молодежи обещали дискотеку в фойе сразу после окончания торжественной части.
На входе (почти бесплатном даже по среднекамским меркам) каждому зрителю вручался бумажный пакетик семечек с портретом кандидата и пакетик для шелухи с надписью «На второй срок?» и узнаваемой карикатурой на действующего мэра.
Десять финалисток (по две от каждого района города, а как их определяли, и чего это стоило – отдельная и, пожалуй, ненужная история) привезли заранее, и Костин провел с ними последний инструктаж.
– Семечки никто не забыл? Хорошо. Значит так. Действуем, как на репетиции: выходите, садитесь на стулья. Спокойно, без суеты. К вам подойдут девушки с подносами. Каждая возьмет у вас по стакану семечек и отнесет жюри. И пока они там грызут, вы отвечаете на вопросы ведущего. Тексты ответов помните? Хорошо... – Костин продолжал говорить, чувству
я себя крайне неуютно под взглядами десяти пар старушечьих глаз. Сомнительная затея с каждой минутой все больше казалась ему каким-то недостойным фарсом.
– А когда призы будут давать? – спросила Анна (как ее там?) Семеновна из Индустриального района.
– Призы после оглашения решения жюри, - через силу выдавил Костин. – На вручение выйдет сам кандидат. Не я. Не как на репетиции.
– Да не переживайте вы так, молодой человек, - неожиданно приободрила Костина Елизавета Марковна с Южного рынка.
– Чай, не побьют! – поддержали старушки.
– У меня внук до сих пор не верит, - поделилась одна.
– А меня всем двором собирали, - похвасталась другая. – Кто туфли принес, кто бусы.
– Вот бус не надо! – очнулся Костин. – Все украшения, пожалуйста, снимите. Я же специально просил вас не наряжаться. – Костин с тоской оглядел разодевшихся в пух и прах пенсионерок. «Из каких сундуков они это повытаскивали? А накрасились-то! Нафик, напьюсь сегодня!» Тут в комнату вошел благоухающий дорогим одеколоном кандидат в мэры. Произнес парочку комплиментов, вкупе с напутственным словом, пошутил, сообщил, что, по слухам, даже центральное телевидение заинтересовалось конкурсом, и удалился, прихватив по дороге пригоршню семечек из подвернувшегося под руку мешочка.
Немаленький зал ДК был почти полон. В основном, конечно, молодежь в ожидании танцев и так, «по приколу». Пили пиво, смеялись, перекрикивались через ряды. Перед сценой пара-тройка телеоператоров настраивали видеокамеры. В откидном экране – Костин полюбопытствовал – убогость декораций представлялась и вовсе непотребной. Провинциальные потуги на красивость. А когда из-за кулис появились старухи в одинаковых плюшевых кацавейках, похожие на шелуху от тех самых семечек, которыми торговали, но в несуразно ярких платках и платьях и с напомаженными губами; когда они начали рассаживаться на заготовленные низкие стульчики, да с таким видом, словно собирались тут несколько часов просидеть – Костин плюнул на все, ушел в буфет, заказал сто пятьдесят граммов водки...
– Ну, ты куда пропал?! – пробился в полуотключившееся сознание рекламщика голос шефа. Костин поднял голову. Шеф, покачиваясь, стоял в обнимку с доверенным лицом. – Я, блин, тебя обыскался! Страна должна знать своих героев! Пра-льно я говорю? – обратился шеф к доверенному лицу. Доверенное лицо икнуло. – Ты, это, Костин, не расслабляйся, а давай своих старух по домам развози. А то они там нафуршетятся... Не, какие женщины, а?! – шеф потряс доверенное лицо, призывая в свидетели. – Эх, будь они помоложе!
Костин оторвался от буфетной стойки, обогнул сладкую парочку и направился за кулисы. Старушки, уже изрядно пьяненькие и необыкновенно оживленные, встретили его, как родного.
– Нет, пить я больше не могу, - отказался Костин. – Давайте собираться будем. Сейчас вас по домам развезут.
– Да мы только начали!
– Мы еще на танцы пойдем, а, бабоньки? Покажем молодежи!
– Нет, давайте заканчивать, - выговорил Костин и прислонился к стене. Кто-то, кажется, Анна Семеновна, поднес ему пластиковый стаканчик с шампанским, но ее отстранили.
– Будя, будя. Не вишь, устал человек. Все, бабоньки, давайте закругляться. Повеселились и хватит.
– Алексей Николаевич, а можно мы то, что не доели, с собой возьмем?
– Да, конечно. Там на подоконнике еще бутерброды должны быть. И вино.
– Все, подруги, дома догуляем. Ивановна, ты, главное, корону не забудь.
– Она тяперя в ней торговать будет!
– И не по три рубля, а по четыре!
– Эх, хорошо погуляли! Когда-то еще доведется!
В автобусе старушки пели.
ПОЕЗД АГРЫЗ - ЯНАУЛ
Странные слепые рыбы, сидя за стенками зеленых аквариумов, проносятся мимо домов и деревьев. В их глазах отражаются только вагонные стекла и открытые рты сидящих напротив рыб.
В полосе отчуждения стоят мальчишки: трясут гениталиями и артикулируют мат на неведомом – возможно, марсианском – языке.
Кошка на крыше сарая из шпал прекратила вылизывать лапу и долгим взглядом провожает летящую мимо пищу.
Я пою то, чего не видел. Я проговариваю то, о чем лучше промолчать. Знаки препинания бросаются мне под ноги, словно курсистки, решившие повторить подвиг Анны Карениной. Роман им посмертно.
< Вдоль грязной лужи, соединяющей две деревни, бредет старуха. На плечах у нее дойная корова и сын алкоголик. К подолу когда-то цветастой юбки привязаны пустые кастрюли. Тянутся следом. На спине у старухи плакат: «Just married!»
А на том холме великолепно смотрелась бы виселица. Зачем там поставили церковь? |
ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ
